Баллада о ненависти, или что за нас решает неприязнь

В руках – пульт. Перед глазами – реклама. В голове – опостылевшие ведра мусора и ненависти, что приходится выносить, как сор из избы, чтоб случайно не стать моральным утопленником. В мыслях – мистер Смит из «Матрицы» и его настойчивое «человечество – вирус и раковая опухоль планеты». Спасает пульт: пока он в руках, можно переключиться. Еще – спасает возможность заглянуть за горизонт, установленный СМИ. Что ж… я не Нео, но для мистера Смита у меня все же есть один аргумент.

Начать человечеству хотя бы с одной – с привычки бессознательно выражать наружу то, чего не хватает внутри. Ну, то есть цинично проявлять неприязнь и открытую ненависть, тщательно маскируя ее в выцветшие националистические идеи. Программа тотального разрушения, запускаемая ненавистью, что матадор с красной тряпкой для быка (но мы-то с вами не на корриде). И, кстати, то, что крайняя степень неприязни тонизирует и переводит организм в состояние боевой готовности, научно доказано – британские неврологи выяснили, что ненависть активизирует участки головного мозга, ответственные за рассудительность, логическое мышление, агрессию и подготовку тела к движению.

Но отдельные оптимисты все же утверждают, что выбор – падать на дно или возвращаться обратно, на поверхность – все еще в нашей власти. Почему? Потому что слова про ненависть и неприязнь – это к разговору о наших с вами желаниях. Желаниях природных. Желаниях заданных, конкретных, но сокрытых и от того часто не обеспеченных. За последнее справедливо отвечаем мы с вами, носители этих желаний.

Есть один американский нео-нуар начала 2000-х, снятый по роману Чака Паланика, очень неоднозначно принятый критиками и публикой, но очень точно показывающий связь между ненавистью, неприязнью к ближнему и не наполненностью, нереализованностью психофизических свойств. «Бойцовский клуб» рисует жизнь молодого [обезличенного] рассказчика, «чересчур толерантного» (из «поколения мужчин, выращенных женщинами»), но недовольного своей жизнью в постиндустриальном потребительском обществе «белых воротничков». Рассказчик (Эдвард Нортон) вместе с новым приятелем, продавцом мыла Тайлером Дёрденом (играет Бред Питт), создает подпольную организацию, в которой мужчины физически выплескивают свою ненависть и недовольство миром, снижая уровень неприязни в себе.

Этот фильм чаще рассматривают как пример тайных желаний, которые существуют в человеке, поскольку, в конце концов, выясняется, что Тайлер Дёрден – не только антипод обезличенного рассказчика, но и его альтер-эго, воплощение тёмной стороны, неосознанной проекции собственных тайных желаний. Но меня фильм зацепил по другой причине: неприязнь, ненависть и, как следствие, насилие здесь – наркотик, а не решение проблемы, как справиться с ненавистью.

Поначалу участнику боя становится легче – он компенсирует свои пустоты, но потом он хочет драться снова и снова. Клубы, как чума, распространяются по всем Штатам в очень короткие сроки. И даже когда рассказчик решает остановить это безумие, он сталкивается с тем, что закрывать клубы некому – те, кто стоит у руля государства, тоже состоят в бойцовском клубе.

То же самое происходит и в жизни: когда мы выражаем неприязнь внешне – распространяем негатив – вроде груз страданий становится легче (вышло из нас, наконец-то!), а потом – не-е-ет, простите. Тяжесть и весь остальной сопутствующий неприязни «букет» внутренних состояний Дамокловым мечом нависает над нами. Герой Эдварда Нортона находит только один способ, как справиться с ненавистью, – стреляет в себя. Символично: Фридрих Шиллер, к примеру, считал, что человеконенавистничество есть медленное самоубийство. А вот нам придется избежать радикальных мер, у нас еще есть жизнь после титров.

Сам автор романа Чак Паланик как-то выразился, что поколение «Бойцовского клуба» — первое, для которого секс и смерть стали синонимами. Так он одной ёмкой фразой намекнул на связь неприязни с культурой и нравственностью. Системное мышление объясняет, как культура выступает ограничителем неприязни, а растущая ненависть зависит от трех факторов.

Во-первых, системное мышление дает точное понимание, что нас сделало людьми: сделало добавочное желание, и в первую очередь — на убийство снаружи пещеры и ограничение приема пищи. В отличие от животных, у нас есть добавочные желания, а желание в поедании сублимировалось в ощущение ближнего своего. А потому мы, в отличие от животных, ощущаем неприязнь – мы с ней рождаемся, это архетипичное ощущение без морали и нравственности.

Впоследствии мы можем либо адаптироваться к современному ландшафту, реализовывая себя, и как следствие, развить архетипичную неприязнь в антипод, либо жить по сценарию архетипичной программы, занимаясь восполнением пустот и выталкивая свою неудовлетворенность наружу – в неприязнь. То есть неприязнь напрямую зависит от уровня нехваток в психическом. Коллективном психическом, разумеется. А коллективный уровень желаний с каждым поколением растет. Криминальные хроники, политические противостояния на почве националистических, расовых и других изношенных идей – в ход идет ненависть любого толка.

Если увеличившийся объем наших желаний и выросший уровень развития делает не реализацию наших нехваток опаснее, то как достичь равновесия – фундаментальной потребности человека?

В детстве это относительное равновесие, а также чувство защищенности и безопасности обеспечивает мама. Ну, а как быть взрослому? Ломая копья над абстрактным вопросом, мы сосредотачиваемся на результате и не учитываем, что ощущение безопасности и защищенности может быть лишь следствием того, что мы довольны жизнью.

Только в состоянии счастья и эйфории человек может уравновесить свою врожденную неприязнь к людям. А попадать в состояние счастья, в свою очередь, проще, когда понимаешь свои истинные желания.

Чаще же мы получаем совершенно иной результат. Поскольку наши истинные желания от нас сокрыты, нам приходится облегчать страдание от нереализованных желаний, посредством рационализаций. Вот и получается, что неприязнь трансформируется нами в эдакий иллюзорный гарант нашей безопасности.

Скрытые желания и ошибочная рационализация этих желаний автоматически задает нам неверное поведение. Например? Представим себе двух человек с разными менталитетами: западным [кожным] и российским [уретрально-мышечным]. В западном менталитете стыдно не быть успешным, не повышать уровень потребления, в том числе нематериальных ценностей. Для русского этого и не стыд вовсе. Стыд, скорее, лакмусовая бумажка нравственности, человечности и духовности. Невозможно лишить того, чем не обладаешь, так и Западу невозможно пострадать от безнравственности, ну, а если она вписывается в рамки законов – тогда тем более no problem. В то же время шаг в сторону безнравственности для русского менталитета грозит катастрофой.

Кроме того, системно мыслящим людям очевидно, что если человек продолжает жить в тех же ментальных категориях, но при этом оказывается в условиях чуждых ему ценностей, кто-то другой (кому эти самые чуждые ценности близки) обязательно будет эксплуатировать его веру. Обязательно будет внедрять ему в голову ложные ориентиры, задавать ложные цели.

Ненависть, дошедшая до критической точки кипения, – это майдан и другие «нарывы» накопившихся внутренних угроз, лежащих в области психики человека. Но ощущение ненависти говорит совсем не о том, что мы деградируем, а о том, что у нас все больше и больше пустот, с которыми мы не можем «по-доброму расстаться». Единственный работающий вариант – осознавать свою природу. Осознаешь свои истинные желания – реализуешь их, вследствие чего снимается напряжение и уходит неприязнь.

Пока мы не потопили себя в ненависти, у нас есть узкая свобода выбора – дать хотя бы растущему поколению возможность быть осознанными [более развитыми] и чуть более счастливыми.

Последние недели одна мысль не дает мне покоя. Мысль о том, как быстро в нас разрастается проекция того сгустка вытесненных желаний, что мы не в силах контролировать, как быстро переходим «на сторону тёмных сил» (даже печеньки не нужны) и превращаемся в вампиров, питающихся чужими страданиями. Как быстро мы распространяем в себе неприязнь, рационализируя ее иллюзией безопасности и загоняя себя в новые ограничительные рамки.

Но есть и хорошая новость – можно научиться жить так, чтобы не нуждаться в ограничении. Научиться раскрывать сокрытые от нас желания. В этом случае мы приобретаем сознательный навык безошибочной жизни. В этом случае нам нет необходимости вредить себе, вредить другим, следовательно, пропадает необходимость ограничивать нас запретами и рамками закона (вот оно, общество будущего).

Говорят, иногда свернуть не туда – единственный способ попасть, куда нужно. Очень хочется верить, что наш мир – это Тот самый Случай.